Всему свету известно, что бармен и повар выручают друг друга

Записки плохого официанта.

В прежние времена была присказка, дескать, пьяный повар — сытый бармен. Рабочая этика предписывала вступать в сговор и делиться имеющимися налицо активами: из бара на кухню перетекало горючее, а в обратную сторону — горячее. Взаимовыручка.

Из заведения в заведение переходила живучая легенда, что всякий бармен легко может ужинать стейками хоть каждую смену, если исхитрится так наливать нужному повару, чтобы и рукоЙводители оставались в блаженном неведении, и напарники по бару не удивлялись, дескать, а откуда это у нас такая недостача по алкоголю, ммм?

(Как избежать недостачи — отдельная наука: десятки способов. Опытный бармен, как и всякий завскладом, прекрасно знает, что остатки на складе — материя живая, текучая, пластичная.)

На первый взгляд вполне конкретные бутылки становятся некими абстрактными единицами.

Когда бармену будет необходимо — стоящие годами, например, крепкие биттеры неожиданно проявят свою невиданную востребованность у воображаемого народонаселения, в то время как самые ходовые позиции не тронутся с места.

Если бы в баре торговали Христовым телом — он бы воскресал каждый месяц в день инвентаризации, а не раз в год).

Сейчас повара, как ни поразительно, менее падки на алкоголь в рабочее время, а вот что им требуется в течение смены — это кофе.

Обычно обмен происходит в несколько этапов:

Утром кухня приходит на смену и кричит бармену, что им необходимо «большое вкусное кофе». Бармен кивает, делает кофеёк на всех и раньше всех получает завтрак. Осматривает содержимое тарелки так это придирчиво и просит добавить, к примеру, сыра, зелени, пожарить тост и т. д.
После обеда, который готовят на всех без исключения, бармен может ощутить, что чего-то не хватает. И тогда за внеочередную чашку кофе повар может аккуратно списать один десерт, у которого вот-вот выйдет срок годности. К примеру. А может — сделать классический американский PB&J: тост с арахисовой пастой и джемом. Или ещё что-то — из тех продуктов, что в данный момент и в данном заведении налицо.

А вечером, когда упор идёт на закуски к вину и горячие блюда, вообще раздолье:

3.1. Заказывает кто-нибудь, допустим, фрикасе. Кусочки в соусе. Ну какой же повар положит в тарелку ровно то количество, которое полагается? Это же какой скотиной надо быть. Понятно же, что один кусочек пойдёт себе — «на пробу» — а второй бармену.

3.2. Или несут гарнир к мясу. Повар смотрит — гарнира прям в самый раз, подогнано как под микроскопом. Тогда он кричит:

— А чо гарнира-то как много, а? — и часть откидывает на тарелку. И в сторону её.

3.3. Бывает, что гости просят стейк сразу разрезать. Кто-то, как пьющие замечательное кофе капучино с корицей погорячее, набирается мудрости в интернетах, а там вдруг написали, что там модно, самый рулез форева; кто-то хочет чтоб степень прожарки сразу была видна; кто-то просто не хочет делать лишних движений, а сразу отправлять в рот разрезанные кусочки.

К тому же, не стоит забывать, нож повара на порядок лучше любого «ножа для стейка», который дают гостю. Пока с этим напильничком для ногтей провозишься, э.
И вот повар режет эту отборную говядину на кусочки, на такие пластины, «слайсы» как бы, из середины выхватывает один потоньше, соседние сдвигает друг к другу, и всё остаётся незамеченным. Кроме довольного лица жующего бармена.

Это мы ещё не берём более сложные социальные связи: бармен встречается с менеджеркой, и тогда кухня получает свой допинг, но ест не бармен, а его дама сердца; или повар встречается с кальянщицей, тогда он нормальным порядком старается её подкормить просто так (ну, «просто так»), что вызывает нормальную ревность у бара, дескать, а нам же как же, а мы же как же?

И так дальше, масса вариантов.